Великая Отечественная по-прежнему с нами. Это объективная реальность. Более того, сегодня, спустя 75 лет после страшного 22 июня 1941 года, боль этой войны чувствуется даже острее, чем в семидесятые или восьмидесятые годы прошлого века. Тогда Холодная война была в разгаре, а мертвые спокойно спали в своих могилах на бесчисленных и безымянных солдатских кладбищах Восточной Европы. Любая Великая война рано или поздно подвергается ревизии критических потомков. Так произошло с Первой Мировой войной в Великобритании, которая в первые послепобедные годы прославлялась как «триумф британского духа» и грандиозное проявление участия Бога в судьбе Англии, а уже в 60-е была объявлена «бессмысленной резней в индустриальном масштабе». Вторая Мировая на наших глазах также вступает в эпоху пересмотра казалось бы незыблемых истин. Однако надвигающаяся ревизия победного мая 1945-го уникальна в своем роде. Она, в отличие от всех предшественниц, уже разворачивается не только (и не столько) на страницах исторических трудов, она властно вторгается в нашу повседневную жизнь.
В первые месяцы 2016-го жизнь на газетных полосах текла своим чередом: колебания цены на нефть, углубление импортозамещения и неизбежное внешнеполитическое трио в составе Украины, Сирии и США, о положении дел в которых каждый россиянин, рискну предположить, знает намного больше, чем о ситуации в своем городе или поселке. На этом насыщенном информационном фоне три новости прошли сравнительно незамеченными. Вот они (в порядке появления): бывший концлагерь в Черногории превратится в курорт; академическое издание «Майн кампф» заняло одну из лидирующих позиций среди научно-популярных бестселлеров; в Польше задержанному за осквернение памятника присудили компенсацию.
Можно задаться вполне логичным вопросом, какое отношение все это имеет к ревизии истории Великой Отечественной, шире Второй Мировой? На первый взгляд весьма ограниченное, или, как модно говорить в СМИ определенной направленности, даже пропагандистское в случае с российским обывателем. Действительно, создание развлекательной инфраструктуры в крепости Мамула, в которой в годы войны итальянцы, даже не немцы, устроили лагерь для военнопленных и жертв Холокоста (всего около 2 тыс. человек), не выглядит катастрофическим ударом для исторической памяти, когда стоят опутанные колючей проволокой ворота Освенцима.
Первая послевоенная официальная публикация «Майн кампф», несмотря на попытки алармистской интерпретации, – это два толстых тома, где гитлеровский опус занимает в лучше случае треть, а оставшийся объем составляют критические комментарии маститых немецких историков. Очередной инцидент с многострадальным памятником И. Черняховскому в Польше, хотя и традиционно болезненно воспринятый российской общественностью, по сути сводится к дешевой пиар-акции местного оппозиционера.
На самом же деле глубинное значение этих трех событий намного больше их скромного масштаба. Они убедительно свидетельствуют о десакрализации Второй Мировой. Это начало бытовой ревизии, которая, в отличие от ревизии научной, быстро и эффективно меняет коллективную память целых народов. В Москве, Минске, Лондоне, Париже и Вашингтоне бронзовые и мраморные победители по-прежнему строго смотрят с гранитных постаментов, однако черногорский миниконцлагерь за инвестиции и рабочие места лишился мемориального статуса, «Майн кампф» стала предметом беспристрастного научного изучения, а в Польше памятники советских воинам-освободителям давно превратились в объекты уродливых политических игр местных патриотов.
Планы разместить барную стойку по соседству с местом массовых убийств и политик, строящий свою репутацию, разрушая памятники с молотком в руках, появились именно в Черногории и Польше, народы которых героически сопротивлялись нацизму в военные годы. После 1945 г. первые руководители ФРГ, сами зачастую имевшие нацистское прошлое, сделали все, чтобы предать «Майн кампф» вечному забвению, теперь же она триумфально возвращается в обертке «исторического источника».
С точки зрения истории, происходящее совершенно естественно: старые раны затянулись, Германия, Польша и Черногория строят общий европейский дом. А что же Россия? Вчера автор этой статьи был на студенческом концерте, посвященном Дню памяти и скорби. Накал эмоций на сцене и ответная реакция зала еще раз подтвердили, что в России Великая Отечественная совсем не история: это краеугольный камень коллективной памяти нашего народа.
Великий порыв народов Европы и мира, совместными усилиями сокрушивших гитлеровскую империю, стал достоянием истории. Теперь во многом от нашей страны и бывших республик Советского Союза зависит сбережение живой ткани народной памяти о величайшей победе человечества над зверством.
Никита Чернышенко, член Молодежной палаты района Хамовники, студент 3 курса Истфака МГУ имени М.В. Ломоносова